Блокада Ленинграда

 

             Блокада Ленинграда – это та правда Великой Отечественной войны, о которой писать невероятно тяжело и больно. В истории нет второго такого примера бедствия и ужаса. В годы войны лишения испытывала вся страна, но на долю ленинградцев выпали самые страшные испытания.

            Великая Отечественная война забрала немало человеческих душ, поколечила миллионы человеческих жизней. Война не на жизнь, а насмерть – победитель получает всё, у проигравшего же забирают даже жизнь. Страшной ценой далась победа в Великой Отечественной войне. И «переиграть» историю невозможно, как ни старайся.

Начало блокады

             18 декабря 1940 года Гитлер подписал директиву № 21, известную, как План «Барбаросса». Этот план предусматривал нападение на СССР тремя группами армий по трём основным направлениям: ГА «Север» на Ленинград, ГА «Центр» на Москву и ГА «Юг» на Киев. Захват Москвы предполагалось производить только после захвата Ленинграда и Кронштадта. Уже в директиве № 32 от 11 июня 1941 года Гитлер определял время завершения «победоносного похода на Восток», как конец осени.

             Ленинград был вторым по значению городом в СССР, с населением около 3 200 000. Он давал стране почти четверть от всей продукции тяжёлого машиностроения и треть продукции электротехнической промышленности, в нём действовало 333 крупных промышленных предприятия, на них работало 565 000 человек. Работало большое количество заводов и фабрик местной промышленности и артелей. Примерно 75 % выпускаемой продукции приходилось на оборонный комплекс, для которого был характерен высокий профессиональный уровень инженеров и техников. Очень высок был научно-технический потенциал Ленинграда, где насчитывалось 130 научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро, 60 высших учебных заведений и 106 техникумов.

            С захватом Ленинграда немецкое командование могло бы разрешить ряд важных задач, а именно:

1. Овладеть мощной экономической базой Советского Союза, дававшей до войны около 12 % общесоюзной промышленной продукции.

2. Захватить или уничтожить Балтийский военно-морской, а также, огромный торговый флот.

3. Обеспечить левый фланг ГА «Центр», ведущей наступление на Москву, и высвободить большие силы ГА «Север».

4. Закрепить своё господство на Балтийском море и обезопасить поставки руды из портов Норвегии для германской промышленности.

            22 июня 1941 года Германия напала на СССР. В тот же день в Ленинграде и Ленинградской области, как и во многих других регионах страны, было объявлено военное положение. В первые 18 дней наступления главный ударный кулак войск, нацеленных на Ленинград – 4-я танковая группа с боями прошла более 600 километров (с темпом 30 - 35 км в сутки), форсировала реки Западная Двина и Великая. 5 июля части вермахта заняли город Остров в Ленинградской области. 9 июля был занят Псков, расстояние от которого до Ленинграда по дороге составляло 280 километров. От Пскова самый короткий путь к Ленинграду проходит по Киевскому шоссе, идущему через Лугу.

            Уже 23 июня командующим Ленинградским военным округом генерал-лейтенантом М. М. Поповым было отдано распоряжение о начале работ по созданию дополнительного рубежа обороны. Строительство укрепления велось с привлечением большого числа гражданского населения города и области: c 29 июня население Ленинграда было привлечено к трудовой повинности, включавшей, в основном, строительство оборонительных сооружений. К повинности привлекались мужчины в возрасте от 16 до 50 лет и женщины от 16 до 45 лет. Работающие обязаны были отработать по три часа после работы, не работающие граждане – восемь часов. График отбывания трудовой повинности включал 7 дней ежедневных работ, затем – перерыв на 4 дня. Оборонительные сооружения строились, как на подходах к Ленинграду, так и в самом городе. На 20 августа 1941 года в Ленинграде было 4 612 бомбоубежищ, рассчитанных на 814 000 человек и 336 погонных км щелей-траншей, рассчитанных на 672 00 000 человек. Строилось ещё 383 убежища на 65 000 человек.            

              Нацистское руководство, начиная с 21 августа 1941 года, достаточно чётко определило свои намерения в отношении Ленинграда. Немцы намеревались сжимать, как можно плотнее кольцо блокады, лишив город возможности снабжения. И далее враг рассчитывал на то, что город достаточно быстро капитулирует, не имея ресурсов для обеспечения многомиллионного населения. На советской земле гитлеровцы вели войну на уничтожение и никогда не скрывали этого. Нужно было уничтожить всех русских, стереть с лица земли всю нацию.
Фактически, блокада Ленинграда была геноцидом, то есть войной на уничтожение всех тех, кто в этом городе находился, и это призняётся официально историками из ФРГ.

              И щадить Ленинград не входило в их планы. Они придавали ещё большее значение символам, чем советские идеологи, а Ленинград считался (и действительно был!) символом и Октябрьской революции, и Петровской империи.

              В директиве начальника штаба военно-морских сил Германии № 1601 от 22 сентября 1941 года «Будущее города Петербурга» говорилось: «Фюрер принял решение стереть город Ленинград с лица Земли. После поражения Советской России, дальнейшее существование этого крупнейшего населённого пункта не представляет никакого интереса. Предполагается окружить город тесным кольцом и путём обстрела из артиллерии всех калибров и беспрерывной бомбёжки с воздуха сровнять его с землёй. Если вследствие создавшегося в городе положения будут заявлены просьбы о сдаче, они будут отвергнуты, так как проблемы, связанные с пребыванием в городе населения и его продовольственным снабжением, не могут и не должны нами решаться. В этой войне, ведущейся за право на существование, мы не заинтересованы в сохранении хотя бы части населения».

             Такие же заявления звучали от руководства Финляндии « союзника и партнёра Германии в военных действиях по блокаде Ленинграда. В сентябре 1941 года президент Финляндии Ристо Рюти прямо заявил германскому посланнику в Хельсинки: «Если Ленинград не будет больше существовать, как крупный город, то Нева была бы лучшей границей на Карельском перешейке…Ленинград надо ликвидировать как крупный город».

            «Ленинград станет могилой гитлеровцев», – писали городские газеты в последние дни августа 1941 года, когда немецкие части уже подходили к городу. Для ставки удержать Ленинград было вопросом стратегическим, но советское руководство допускало и возможность наихудшего сценария, при котором враг мог войти в город, и на этот случай наиболее важные его объекты были заминированы.
К этому времени из Ленинграда уже удалось эвакуировать ряд промышленных предприятий, в первую очередь, оборонных, а также, культурные ценности: коллекции Государственного Эрмитажа и других музеев.

             4 сентября 1941 года город подвергается первым артиллерийским обстрелам со стороны оккупированного немецкими войсками города Тосно: «В сентябре 1941 года небольшая группа офицеров, по заданию командования, ехала на автомашине-полуторке по Лесному проспекту с аэродрома Левашово. Немного впереди нас шёл переполненный народом трамвай. Он тормозит перед остановкой, где стоит большая группа ожидающих. Раздаётся разрыв снаряда, и многие на остановке падают, обливаясь кровью. Второй разрыв, третий… Трамвай разнесён в щепки. Груды убитых. Раненые и искалеченные, в основном женщины и дети, разбросаны по булыжной мостовой, стонут и плачут. Светловолосый мальчик лет семи-восьми, чудом уцелевший на остановке, закрыв лицо обеими ручонками, рыдает над убитой матерью и повторяет: – Мамочка, что они наделали».

            Эвакуация населения города проводилась в меньших масштабах, и на 8 сентября 1941 года в Ленинграде находилось более двух миллионов человек, среди которых было, также, немало беженцев из Прибалтики.

             8 сентября 1941 года солдаты группы «Север» захватили город Шлиссельбург (Петрокрепость), взяв под контроль исток Невы и блокировав Ленинград с суши. С севера город блокировали финские войска, которые были остановлены 23-й армией у Карельского УРа. С этого дня началась длившаяся 872 дня блокада города. Общая площадь взятых в кольцо Ленинграда и пригородов составляла около 5 000 км².

             Блокадные дневники свидетельствуют о том, что уже 8 сентября, когда город был подвергнут массированному артобстрелу, большинство горожан догадались о том, что враг рядом и трагедии не избежать. Одним из главенствующих настроений следующих месяцев были тревога и страх.

            Фронт под Ленинградом стабилизировался 12 сентября. Немецкое наступление было остановлено, однако гитлеровское командование продолжало настаивать на том, чтобы кольцо блокады вокруг города сжималось теснее, и требовало от союзников-финнов выполнения условий плана «Барбаросса». Он предполагал, что финские части, обогнув Ладожское озеро с севера, встретятся с группой армий «Север» в районе реки Свирь и, тем самым, замкнут второе кольцо вокруг Ленинграда.

              Ленинград был важен советскому руководству не только, как символ, не только, как промышленный центр, не только, как, в то время, уже единственная база Балтийского флота, но и потому, что Ленинград защищала достаточно мощная и в численном отношении, и с точки зрения техники, группировка, и сохранение боеспособности этой группировки предопределяло возможности борьбы, в частности на московском направлении.

              В середине сентября о тяжёлой ситуации на фронте ленинградцы узнавали от военных, которые оказывались в городе для передислокации и по другим причинам. Комендатура города свидетельствует о том, что каждый день в Ленинград приходило до полутора тысяч людей с фронта, соответственно, можно себе представить, какие настроения они в город приносили, и поэтому, ожидание худшего становилось всё более и более значимым.

              В сентябре из магазинов исчезли не только продукты, но даже их запах, и в торговых залах запахло пустотой. Население стало думать о каких-то дополнительных путях поиска продовольствия, о новых стратегиях выживания.

               На 12 сентября 1941 года Ленинград располагал следующими запасами:

хлебное зерно и мука – на 35 суток;

крупа и макароны – на 30 суток;

мясо и мясопродукты – на 33 дня;

жиры – на 45 суток.

             Нормы выдачи хлеба на тот момент составляли:

рабочим – 800 г;

служащим – 600 г;

иждивенцам и детям – 400 г.

             13 сентября в город прибыл Г. К. Жуков, который приступил к командованию фронтом. По словам Г. К. Жукова «положение, сложившееся под Ленинградом, Сталин, в тот момент, оценивал, как катастрофическое. Однажды он даже употребил слово «безнадёжное». Он говорил, что, видимо, пройдёт ещё несколько дней, и Ленинград придётся считать потерянным».

              Местное руководство подготовило к взрыву основные заводы. Все корабли Балтийского флота должны были быть затоплены. Пытаясь прекратить самовольное отступление, Жуков не останавливался перед самыми жестокими мерами. Он, в частности, издал приказ о том, что за самовольное отступление и оставление рубежа обороны вокруг города все командиры и солдаты подлежали немедленному расстрелу.

             Жуков был ужасен в те сентябрьские дни. По-другому не скажешь. Он угрожал командирам расстрелом, увольнял налево и направо, требовал только одного: атаковать, атаковать, атаковать! В этом была вся суть его приказов. Не важно, насколько слаб отряд, не важно, есть ли у них винтовки, патроны, неважно, что они отступали в течение нескольких недель. Приказано наступать! Ослушайся – и попадёшь под трибунал.

              21 - 23 сентября, с целью уничтожения части Балтийского флота, германские воздушные силы произвели массированные бомбардировки кораблей и объектов Кронштадтской военно-морской базы. Было потоплено и повреждено несколько кораблей, в частности, тяжёлые повреждения получил линкор «Марат», на котором погибло более 300 человек.

              В октябре жители города почувствовали на себе явную нехватку продовольствия, а в ноябре в Ленинграде начался настоящий голод. Были отмечены сначала первые случаи потери сознания от голода на улицах и на работе, первые случаи смерти от истощения, а затем и первые случаи каннибализма.

              Согласно показаниям Йодля во время Нюрнбергского процесса: «Во время осады Ленинграда фельдмаршал фон Лееб, командующий группой армий «Север», сообщил ОКВ, что потоки гражданских беженцев из Ленинграда ищут убежища в германских окопах и, что у него нет возможности их кормить и заботиться о них. Фюрер тотчас отдал приказ (от 7 октября 1941 года № S.123) не принимать беженцев и выталкивать их обратно на неприятельскую территорию. Кто покинет город против наших линий, должен быть отогнан назад огнём. Небольшие неохраняемые проходы, делающие возможным выход населения поодиночке для эвакуации во внутренние районы России, следует только приветствовать. Население нужно принудить к бегству из города при помощи артиллерийского обстрела и воздушной бомбардировки. Чем многочисленнее будет население городов, бегущее вглубь России, тем больше будет хаос у неприятеля и тем легче будет для нас задача управления и использования оккупированных областей». Немецкие военачальники протестовали против приказа стрелять в мирное население и говорили, что войска такой приказ выполнять не будут, но Гитлер был непреклонен.

              Первой фронтовой зимой, страна не сумела вырвать «город над вольной Невой» из тисков окружения, не сумела спасти тысячи ленинградцев, которых унёс голод. Ошибки первых недель войны обходились дорого. Для Ленинграда – особенно. Город оказался не готов к осаде. Острая нехватка продовольствия и топлива ощущалась уже в начале осени. При этом, городским властям не удалось провести масштабную эвакуацию – даже детей, инвалидов и стариков.

Страшный голод блокады

               С 20 ноября по 25 декабря 1941 года ленинградцы получали самую низкую норму хлеба за всё время блокады – 250 грамм по рабочей карточке (это примерно, треть жителей города) и 125 грамм служащим, иждивенцам и детям… Работавшие в горячих цехах получали 375 грамм.

               Хлеб для блокадников был основным продуктом питания. Несмотря на то, что по карточке выдавались и другие продукты, они составляли значительно меньшую долю в рационе и выдавались с перебоями. Рецепты блокадного хлеба менялись в зависимости от того, какие ингредиенты были в наличии. Так, 23 сентября прекратилось производство пива, и все запасы солода, ячменя, соевых бобов и отрубей были переданы хлебозаводам, чтобы уменьшить расход муки. Для обогащения хлеба витаминами и полезными микроэлементами добавляли муку из луба сосны, ветвей берёзы и семян дикорастущих трав. В начале 1942 года в рецептуру добавили гидроцеллюлозу, которая использовалась для придания объёма.

               Из продуктов питания, распределявшихся по карточкам осенью 1941 - зимой 1941/42 годов, своевременно выдавались хлеб и, до января, сахар. С остальными продуктами случались перебои в снабжении. Так, мясо в ноябре - декабре выдавалось по карточкам с перебоями и, в значительной мере, в виде заменителей по соответствующим коэффициентам, что, зачастую, не являлось полноценной заменой мясу. Например, килограмму мяса соответствовал 3 кг студня из кишок, 0,75 кг мясных консервов, 0,3 кг сала шпиг или 0,17 кг яичного порошка.

               Для колхозников ленинградских пригородов, оказавшихся внутри блокадного кольца в сентябре, была введена норма питания картофелем с собственного приусадебного участка 15 кг на человека в месяц; остальной картофель требовалось сдать государству, включая запасы, необходимые для посадки в следующем году. В декабре был ограничен отпуск соли и спичек, до того находившихся в свободной продаже: на карточку стали давать 400 грамм соли и четыре коробки спичек на месяц. В сентябре населению выдавали по 2,5 л керосина на человека на месяц, затем до февраля 1942 года отпуск керосина гражданскому населению был прекращён. Мыла по карточке полагалось 200 грамм на месяц.

                В ноябре 1941 года положение горожан резко ухудшилось. Собственных запасов продовольствия у населения не было. Смертность от голода стала массовой. Специальные похоронные службы ежедневно подбирали только на улицах около сотни трупов.
Сохранились бесчисленные рассказы о людях, падавших от слабости и умиравших – дома или на работе, в магазинах или на улицах.

                Жительница блокадного города Елена Скрябина в дневнике записала: «Теперь умирают так просто: сначала перестают интересоваться чем бы то ни было, потом ложатся в постель и больше не встают. Смерть хозяйничает в городе. Люди умирают и умирают. Сегодня, когда я проходила по улице, передо мной шёл человек. Он еле передвигал ноги. Обгоняя его, я невольно обратила внимание на жуткое синее лицо. Подумала про себя: наверное, скоро умрёт. Тут действительно можно было сказать, что на лице человека лежала печать смерти. Через несколько шагов я обернулась, остановилась, следила за ним. Он опустился на тумбу, глаза закатились, потом он медленно стал сползать на землю. Когда я подошла к нему, он был уже мёртв. Люди от голода настолько ослабели, что не сопротивляются смерти. Умирают так, как будто засыпают. А окружающие полуживые люди не обращают на них никакого внимания. Смерть стала явлением, наблюдаемым на каждом шагу. К ней привыкли, появилось полное равнодушие: ведь не сегодня – завтра такая участь ожидает каждого. Когда утром выходишь из дому, натыкаешься на трупы, лежащие в подворотне, на улице. Трупы долго лежат, так как некому их убирать».

               22 ноября началось движение «полуторок» по специально проложенной через Ладожское озеро ледовой дороге. Пока лёд набирал достаточную для движения автомашин толщину, движение через Ладогу, практически, отсутствовало. Все эти транспортные коммуникации находились под постоянным огнём противника.

               Страна не могла прорвать окружение в первую блокадную зиму, но военным, морякам, ленинградцам удалось в условиях блокады провести по «Дороге жизни», по дну Ладожского озера три магистрали: телефонный кабель, трубопровод и линии электропередач. Блокадный город получил связь с Большой землёй, получил топливо и электричество. Без этих подводных артерий город ждала верная гибель. Но пропускная способность этой транспортной артерии не соответствовала потребностям города.

               Первый успех в битве за Ленинград был достигнут лишь в декабре 1941 года, когда Тихвинская операция Красной Армии сорвала гитлеровские планы по «рукопожатию на Свири» с финнами и установлению второго кольца блокады. «Дорогу жизни», без которой многомиллиному населению Ленинграда грозила бы неиминуемая гибель, удалось отстоять.

               С 25 декабря 1941 года были повышены нормы выдачи хлеба – население Ленинграда стало получать 350 грамм хлеба по рабочей карточке и 200 грамм по служащей, детской и иждивенческой, в войсках стали выдавать по полевому пайку 600 грамм хлеба в день, а по тыловому – 400 грамм. С 10 февраля на передовой норма увеличилась до 800 грамм, в остальных частях – до 600 грамм. С 11 февраля были введены новые нормы снабжения для гражданского населения: 500 грамм хлеба для рабочих, 400 – для служащих, 300 – для детей и неработающих. Из хлеба почти исчезли примеси. Но главное – снабжение стало регулярным, продукты по карточкам стали выдавать своевременно и почти полностью. 16 февраля 1942 года было даже впервые выдано качественное мясо – мороженая говядина и баранина.

              Первая зима в осаждённом Ленинграде была суровой. Столбик термометра падал до отметки -32,1°C. Средняя температура была -18,7 °C. В городе даже не зафиксировали привычных зимних оттепелей. В апреле 1942 года снежный покров в городе достигал 52 см. Отрицательная температура воздуха стояла в Ленинграде более полугода, продержавшись до мая включительно. В ноябре центральное отопление поддерживало температуру воздуха в жилых домах на уровне +12°C, в учреждениях +10°C, на предприятиях +8°C.

             С наступлением зимы в городе, практически, кончились запасы топлива: выработка электроэнергии составляла всего 15 % от довоенного уровня. Прекратилось централизованное отопление домов, замёрзли или были отключены водопровод и канализация. Водопровод в январе 1942 года действовал лишь в 85 домах. Главным отопительным средством для большинства обитаемых квартир стали особые маленькие печки, буржуйки. В них жгли всё, что могло гореть, в том числе, мебель и книги. Деревянные дома разбирали на дрова. Остановилась работа, практически, на всех фабриках и заводах (кроме оборонных). Часто пришедшие на рабочее место горожане не могли выполнять работу из-за отсутствия подачи воды, тепла и энергии.

              Это было не просто окружение города, это дефицит всего на фоне голода, холода и артобстрелов, прекращение функционирования традиционных для мегаполиса связей между работниками, инженерами, предприятиями, учителями, учреждениями и так далее. Это был чрезвычайно тяжелый психологический удар.

              Из 18 хлебозаводов Ленинграда, работавших до войны, во время блокады восемь не работали и были законсервированы. В зимние месяцы 1941 - 1942 годов 96 - 98 % всех грузов завозилось в магазины со складов или хлебозаводов вручную на санках или тележках.

            Число жертв голода стремительно росло – каждый день в Ленинграде умирало более 4 000 человек, что в 100 раз превышало показатели смертности в мирное время. Были дни, когда умирало 6 000 – 7 000 человек. Только в декабре умерло 52 881 человек, потери же за январь - февраль – 199 187 человек. Среди них – и погибшие при бомбёжках, и жертвы болезней, но 9 из 10 унёс голод. Каждый ленинградец жил на волосок от голодной смерти. Мужская смертность существенно превышала женскую – на каждые 100 смертей приходилось, в среднем, 63 мужчины и 37 женщин. К концу войны женщины составляли основную часть городского населения.

               В связи с голодом в городе имели место случаи людоедства, как умерших естественной смертью людей, так и в результате преднамеренных убийств. За всё время блокады по обвинению в «людоедстве» было арестовано более 2 500 людей.

Как умирают от голода

               Когда организм начинает голодать, один из участков мозга – гипоталамус – берёт на себя бразды правления человеческим телом. Он даёт команду для выработки гормона стресса – адреналина, с тем, чтобы помочь человеку мобилизовать ресурсы для поиска еды.
Составляя всего 2% об общей массы тела человека, головной мозг потребляет половину всех углеводов, необходимых организму. Поскольку без глюкозы он не способен работать, то мозг ищет её запасы в самом организме, используя своего рода «уловку». Глюкоза не может попасть в мышцы без помощи инсулина. Тогда мозг подаёт сигнал о приостановке выработки этого гормона, так что мышцы остаются ни с чем. Иными словами, мозг управляет обменом веществ таким образом, чтобы выжил прежде всего он сам. Из-за продолжительного голода некоторые органы человека теряют примерно половину своего обычного веса. А вот мозг уменьшается всего на 2 - 4%.

               Если человека продолжает мучить голод, то для выработки энергии организм начинает потреблять собственные белки. Он умеет перерабатывать белок, состоящий из аминокислот, в глюкозу. Прежде всего, от этого страдают мышцы.

               После 8 - 10 дней голодания обмен веществ в организме переходит в режим экономии внутренних ресурсов – температура тела и давление понижаются, все процессы замедляются. Это чем-то напоминает процессы, происходящие в организмах зверей, впадающих в зимнюю спячку.

              В течение первых дней у голодающего бледная кожа, запах ацетона изо рта, белый обложенный язык, слабость и нездоровый блеск глаз. Всё это на фоне головных болей и ощущения полной разбитости.

              Кроме соматического воздействия, голодание оказывает существенное влияние на психику и на поведение человека. Притупляются чувства, снижается память, замедляются и нарушаются мыслительные процессы, теряется контроль над собственным поведением, подавляется воля, возникают разнообразные зрительные и слуховые галлюцинации, нарастает апатия, чередующаяся с кратковременными всплесками повышенной раздражительности и агрессии.

              Следующая ступень – постепенная адаптация к голоду и переход организма на самосъедение, наступает через 2 - 4 дня. Слабость остаётся, но чувство голода, практически, исчезает. К 4 - 7-му дню наступает, так называемая, суперкомпенсация, когда организм полностью переходит на использование лишь внутренних резервов. Наступает строгая экономия в расходе энергии, поэтому, значительно замедляются обменные процессы. Даже пить не хочется, поскольку при окислении жира высвобождается значительное количество воды.

              Если жировых отложений у человека много, то процесс голодовки идёт легче, так как, в первую очередь, расходуется именно жир, участвующий в обмене, и пока жировые отложения есть, они будут расходоваться и поддерживать более менее нормальное состояние организма. Но когда жира уже не будет, то, в первую очередь, страдают различные системы обмена в организме: тот же жировой, углеводный – нарушаются все виды обмена и в организме скапливаются недоокислённые продукты, продукты, которые в нормальном состоянии должны расщепляться. Плохо работает печень, почки, скапливаются шлаки, соли, формируются яды, и это, в свою очередь, влияет на центральную нервную систему, на кору головного мозга.

              У некоторых уже через 10 дней начинаются существенные повреждения – погибают клетки, которые не восстанавливаются. Если голодовка длиться три недели, то это наиболее опасно. Если тогда не кормить человека параэнтерально, или не помогать ему, он может умереть в любой момент.

              Исследователь профессор Д. Б. Франк в работе «Голод и психика» (1922) выделял 3 стадии состояния голодающих: возбуждения, угнетения и терминальная – смертельная. Он рисует социально-психологический портрет голодающего: «Понимание быстрое и живое. Память не представляет изменений... Обнаруживается склонность к грёзам наяву». А чуть погодя: «В голове пустота. Мимика отсутствует, лицо принимает окаменевшее, несколько грустное и пугливое выражение... Исчезает брезгливость, в пищу употребляются тошнотворные вещи, не вызывая отвращения... Исчезает связь между близкими и родными...».

              Во время, так называемой, сухой голодовки необратимые процессы начинаются в организме уже на третьи сутки. А спасти человека после 5 - 7 суток сухой голодовки очень сложно. Основная опасность при сухой голодовке – обезвоживание организма (дегидратация), потеря воды ниже физиологической нормы. Обезвоживание организма всего на несколько процентов ведёт к нарушению его жизнедеятельности. Если количество воды, которое теряет человек, достигает 10% массы тела в сутки, наступает значительное снижение работоспособности, а если оно возрастает до 25%, то это обычно приводит к смерти. При потере организмом 1 - 5% жидкости появляются острая жажда, плохое самочувствие, замедление движений, сонливость, покраснения кожи, повышение температуры, тошнота, расстройство желудка. При потере 6 - 10% – одышка, головная боль, покалывание в ногах и руках, отсутствие слюноотделения, потеря способности двигаться и нарушение логики речи. При потере 11 - 20% – бред, спазмы мышц, распухание языка, притупление слуха и зрения, охлаждение тела.

               На этом этапе голод начинает угрожать жизни человека: кожа перестает выполнять свои защитные функции, иммунная система слабеет. Во время последней стадии голодания мозг в поисках источников питания принимается за ключевые органы, прежде всего за сердечную мышцу. Как говорят, человек превращается в кожу и кости. Смерть становится неминуемой.

      Жизнь в блокадном городе

               По решению горисполкома были упразднены восемь трамвайных маршрутов. Часть вагонов ещё двигалась по ленинградским улицам, окончательно остановившись 3 января 1942 года после того, как полностью прекратилась подача электроэнергии, 52 поезда так и замерли на заснеженных улицах. Троллейбус перестал работать раньше трамвая. Подвижной состав троллейбусного депо был рассредоточен по улицам из-за того, что депо уже находилось в непосредственной близости от фронта. Занесённые снегом троллейбусы простояли на улицах всю зиму. Более 60 машин были разбиты, сгорели или получили серьёзные повреждения. Это стало ещё одной причиной увеличения смертности.

              Когда остановка трамвайного движения добавила к обычной, ежедневной трудовой нагрузке ещё два - три часа пешеходного марша от места жительства к месту работы и обратно, это обусловливало дополнительное расходование калорий. Очень часто люди умирали от внезапной остановки сердца, потери сознания и замерзания в пути. Улицы были занесены снегом, который не убирался всю зиму, поэтому. передвижение по ним было очень затруднено.

              А между тем, немцам нужно было сломить город любой ценой. В ход пошла немецкая пропаганда. В осаждённом городе гитлеровцы распространяли листовки, примерно, следующего содержания: «Ваши вожди хотят сжечь и взорвать ваши фабрики, ваши склады, ваши жилища и этим предать вас голодной смерти и морозу. Собирайтесь силами и занимайте свои фабрики и склады, охраняйте свои дома и сопротивляйтесь преступным поджигателям и взрывателям!». Свою роль играл и артиллерийский террор – постоянные массированные обстрелы, которым город подвергался с сентября 1941-го и до снятия блокады.

              Для оповещения ленинградцев о вражеских атаках на улицах города было установлено 1 500 громкоговорителей. Кроме того, сообщения транслировались через городскую радиосеть. Сигналом тревоги стал звук метронома: его быстрый ритм означал начало воздушной атаки, медленный – отбой. Радиовещание в блокадном Ленинграде было круглосуточным. В городе действовало распоряжение, запрещающее отключать радиоприёмники в домах. Дикторы радио рассказывали о ситуации в городе. Когда прекратилось вещание радиопередач, стук метронома, всё рано, продолжал транслироваться в эфире. Его стук называли живым биением сердца Ленинграда.

              Ежедневно на улицах города появлялись ленинградские «Окна ТАСС». Художники умирали от голода, но работа не прекращалась. Для многих это был знак: город живёт и сражается. Умер от голода с кистью в руках 25-летний Моисей Ваксер, который, кроме плакатов, создал в декабре 1941 года проект будущего парка Победы. Не сомневался в победе и архитектор Александр Никольский. В его дневнике есть запись: «Смерти уже не потрясают. Нервы притупились… Но сдавать город нельзя. Лучше умереть, чем сдать. Я твёрдо верю в скорое снятие осады и начал думать о проекте триумфальных арок для встречи Героев – войск, освободивших Ленинград». И он рисовал, рисовал триумфальные арки Победы первой блокадной зимой.

              Весь ужас блокады Ленинграда невозможно было описать словами. Из дневников ленинградской школьницы Антонины Григорьевой, 11 лет: «Завтра надо собираться в дорогу. Я, как всегда, спала с бабушкой. Ночью я очень замерзла. Разбудила маму и сказала, что я замерзла. Мама подошла ко мне и обнаружила, что бабушка мертва. Наутро зашили бабушку в простыню и с помощью соседки вынесли на улицу, а нам собираться в дорогу не было сил никаких».

              «Вагоны стояли набитыми, как в бочке селёдок, слабыми людьми. Это было днём. К ночи нас повезли по лесной узкоколейке, потом посадили на машины и везли по Ладоге. Ехать было страшно, нас обстреливали. Мой брат Женя нам говорит: «Мама, Тося и Коля, закрывайте глаза, чтобы не так было страшно тонуть. Воды на льду было много, машинам ехать трудно, но мы, слава Богу, до берега доехали, после нас ещё несколько машин доползли, а потом раздался страшный крик. На берегу была огромная беда – кричали, плакали, что на дно Ладоги ушло семь машин с людьми, а может, и больше. В эту ночь мы хотели отогреться, но не пришлось. Церковь была большая, но вся разбита, кругом сквозняки и вокруг нас покойники, но мы не боялись, привыкли дома, на Песочной, где валялись на каждом шагу».

               В общей сложности, за время второго периода эвакуации – с сентября 1941 по апрель 1942 года – из города, в основном, по «Дороге жизни» через Ладожское озеро, были вывезены около 659 000 человек. 

               Людские потери происходили и на этапах эвакуации. Так, с января по апрель 1942 года на железнодорожных станциях на западном берегу Шлиссельбургской губы было захоронено 2 863 умерших, на станции Жихарево (на восточном берегу губы) – 1 536 умерших. В эшелонах, шедших с восточного берега Ладоги в Вологду, по 20 марта 1942 года погибло 2 100 человек. В Бабаеве, Череповце и Вологде с февраля по апрель 1942 года умерло около 5 000 эвакуированных; в Ярославле и области за 1942 год умерло более 8 000 эвакуированных.

 Таня Савичева

               Таня Савичева – одиннадцатилетняя ленинградка, получившая известность, благодаря дневнику, который она вела, живя в блокадном городе. На глазах Тани погибли её бабушка, два дяди, мама, брат и сестра. Её дневник отразил участь тысяч семей, погибших в осаждённом гитлеровцами городе. Тане посвящены стихи, памятники, о ней сложены песни, её именем в 1971 году названа одна из малых планет Солнечной системы, № 2127.

               А маленькая записная книжка – обтянутый шёлком, блокнотик, ставший блокадным дневником Тани – это крик души о помощи, о том, что ничего нет на свете страшнее войны. По силе эмоционального воздействия этот документ не оставляет равнодушным никого.

               Таня родилась 23 января 1930 года в селе Дворищи под Гдовом у Чудского озера, но, как и её братья и сёстры, она выросла в Ленинграде. В многодетной семье Николая Родионовича Савичева (1884 - 5 марта 1936) и Марии Игнатьевны Фёдоровой (1889 - 13 мая 1942 года) Таня была пятым и самым младшим ребёнком Савичевых. У неё было две сестры – Евгения (родилась в 1909 году) и Нина (родилась 23 ноября 1918 года); и два брата – Леонид «Лёка» (родился в 1917 году) и Михаил (родился в 1921 году). У неё, также, были две старшие сестры и брат, которых она никогда не видела, потому что они умерли в младенческом возрасте от скарлатины в 1916 году, ещё до её рождения.

              Отцу Тани – Николаю принадлежала, открытая им в 1910 году на 2-й линии Васильевского острова в доме № 13/6 «Трудовая Артель братьев Савичевых» с пекарней и булочной-кондитерской при ней, а также, кинотеатр «Совет» на углу Суворовского проспекта и 6-й Советской улицы. В булочной работали сам Николай, Мария и три брата Николая – Дмитрий, Василий и Алексей. В 1930-е годы Николай Савичев, как нэпман, стал «лишенцем», а в 1935 году НКВД выселило Савичевых из Ленинграда за 101-й километр в район Луги, но через какое-то время семья смогла вернуться в город, однако, Николай в ссылке заболел и умер от рака 5 марта 1936 года в возрасте 52 лет.

              К началу Великой Отечественной войны Савичевы жили, всё в том же доме, № 13/6 на 2-й линии Васильевского острова. Таня вместе с матерью, Ниной, Леонидом, Мишей и бабушкой по материнской линии – Евдокией Григорьевной Арсеньевой (родилась 22 июня 1867 года) жили на первом этаже в квартире № 1. Евгения к тому моменту вышла замуж за Юрия Николаевича Путиловского и переселилась на Моховую улицу (дом № 20, квартира № 11), однако через некоторое время развелась с ним. В конце мая 1941 года Таня Савичева закончила третий класс школы № 35 на Съездовской линии (теперь Кадетская линия) Васильевского острова и должна была в сентябре пойти в четвёртый.

               В декабре 1941 года, когда в Ленинграде остановилась работа транспорта, а улицы города были полностью занесены снегом, который не убирался всю зиму, Евгения очень сильно подорвала здоровье, как из-за частой донорской сдачи крови, так и из-за того, что ей приходилось идти от дома до завода пешком почти семь километров. Иногда она оставалась ночевать на заводе, чтобы сохранить силы для работы ещё на две смены. Однажды, Евгения не пришла на завод и обеспокоенная её отсутствием, утром в воскресенье, 28 декабря, Нина отпросилась с ночной смены и поспешила к сестре на Моховую улицу, где 32-летняя Евгения умерла у неё на руках. Вероятно, чтобы не забыть дату смерти Жени, Таня решила её записать и взяла записную книжку Нины, которую той подарил когда-то Леонид:

«Женя умерла 28 дек в 12.00 час утра 1941 г.»

               Евгению хотели похоронить на Серафимовском кладбище, однако, это оказалось невозможно из-за того, что все подступы к воротам кладбища были завалены трупами, которые некому было хоронить. Поэтому, Савичевы решили отвезти её тело на Остров Декабристов и похоронить на Смоленском лютеранском кладбище. С помощью бывшего мужа Евгении, Юрия, удалось достать гроб. По воспоминаниям Нины, уже на кладбище Мария, склонившись над гробом старшей дочери, произнесла фразу, которая для их семьи стала пророческой: «Вот мы тебя хороним, Женечка. А кто и как нас хоронить будет?».

               В начале января Евдокии Арсеньевой был поставлен диагноз: третья степень алиментарной дистрофии. При таком состоянии требовалась срочная госпитализация, но Евдокия отказалась, ссылаясь на то, что ленинградские больницы и без того переполнены. Она умерла 25 января. В книжке Нины на странице с буквой «Б» Таня написала:

«Бабушка умерла 25 янв. 3 ч. дня 1942 г.»

               В свидетельстве о смерти, которое Мария Савичева получила в райсобесе, стоит другое число – 1 февраля. Это было вызвано тем, что перед смертью Евдокия попросила не выбрасывать её продуктовую карточку, потому что её можно было использовать ещё до конца месяца. Евдокия – единственная из семьи Савичевых, чьё место захоронения осталось неизвестным: Нина не участвовала в её похоронах, потому что вместе с Леонидом, к тому моменту, уже давно была на казарменном заводском положении и дома почти не бывала. Возможно, Евдокию похоронили в братской могиле на Пискарёвском кладбище.

               28 февраля 1942 года Нина должна была прийти домой, но так и не пришла. В тот день был сильный артобстрел, и, видимо, Савичевы посчитали Нину погибшей, не зная, что Нина вместе со всем предприятием, где она работала, была спешно эвакуирована через Ладожское озеро на «Большую Землю». Письма в осаждённый Ленинград почти не ходили, и Нина, как и Михаил, не могла передать родным никакой весточки. Во время эвакуации Нина тяжело заболела, её сняли с поезда и отправили в больницу, откуда она попала в совхоз в Калининской области.

               Михаил, которого война застала уже в Дворищах, ушёл в партизанский отряд, провёл в нём несколько лет, был тяжело ранен и отправлен на лечение в уже освобождённый Ленинград. Из больницы вышел инвалидом, передвигался на костылях.

               Леонид работал на Адмиралтейском заводе днём и ночью. Завод находился на противоположном берегу Невы, за мостом Лейтенанта Шмидта, и идти пешком несколько километров до рабочего места и обратно, да ещё зимой под продувным ветром через Неву непросто даже сытому человеку в мирное время. Как и Евгении, Леониду, в большинстве случаев, приходилось ночевать на предприятии, часто работая по две смены подряд. Леонид Савичев работал очень старательно, ни разу не опоздал на смену, хотя был истощён. Но однажды он на завод не пришёл. А через два дня в цех сообщили, что Савичев умер...

              Леонид умер от дистрофии 17 марта в заводском стационаре в возрасте 24 лет. Михаил вспоминал о брате, как об отличном парне, который всегда гордился тем, что был ровесником Октября и что год его рождения – 1917. На букве «Л» Таня, в спешке объединив слова «часов» и «утра» в одно, написала:

«Лёка умер 17 марта в 5 час утра в 1942 г».

              Леонида тоже похоронили на Пискарёвском кладбище.

              13 апреля в 56 лет умер Василий – дядя Тани. Таня на букве «Д» сделала соответствующую запись, которая получилась не очень правильной и сбивчивой:

             «Дядя Вася умер в 13 апр 2 ч ночь 1942 г».

             Василия похоронили на Пискарёвском кладбище.

             Незадолго до смерти Алексею Савичеву – ещё одном дяде Тани был поставлен тот же диагноз, что и Евдокии – третья степень алиментарной дистрофии, и при этом, настолько запущенная, что его не могла спасти даже госпитализация. Алексей умер в возрасте 71 года 10 мая. Страница на букву «Л» уже была занята записью про Леонида и поэтому Таня сделала запись на развороте слева. По неизвестным причинам слово «умер» Таня почему-то пропустила:

«Дядя Лёша 10 мая в 4 ч дня 1942 г».

             Алексея похоронили на Пискарёвском кладбище.

             Марии Савичевой не стало утром 13 мая. На листке под буквой «М» Таня сделала соответствующую запись и слово «умерла» тоже почему-то пропустила:

«Мама в 13 мая в 7.30 час утра 1942 г».

             Очевидно, со смертью матери Таня потеряла надежду, что Михаил и Нина когда-нибудь вернутся домой, потому что на букве «С» «У» и «О» она написала:

«Савичевы умерли»

«Умерли все»

«Осталась одна Таня»

              Первый день, когда она осталась одна, Таня провела у своей подруги Веры Афанасьевны Николаенко, которая жила вместе с родителями этажом выше Савичевых. Мать Веры, Агриппина Михайловна, зашила тело Марии в серое одеяло с полоской, а её отец, Афанасий Семёнович, принёс из местного детского сада двухколёсную тележку. На ней он и Вера вдвоём повезли тело через весь Васильевский остров за реку Смоленку.

              «Таня пойти с нами не могла » была совсем слаба. Помню, тележка на брусчатке подпрыгивала, особенно когда шли по Малому проспекту. Завёрнутое в одеяло тело клонилось набок, и я его поддерживала. За мостом через Смоленку находился огромный ангар. Туда свозили трупы со всего Васильевского острова. Мы занесли туда тело и оставили. Помню, там была гора трупов. Когда туда вошли, раздался жуткий стон. Это из горла кого-то из мёртвых выходил воздух… Мне стало очень страшно.»

               Таня пробыла у Николаенко весь тот день и осталась на ночь.

               «Сказала, что пойдёт жить к тёте. Вечером пришёл мой отец, принёс немного селёдки. Мы сели ужинать. Таня съела кусочек и сказала: «Ой, я вся просолонилась». Когда мы ложились спать, она показала матерчатый мешочек, висевший на верёвке у неё на шее. Объяснила, что там драгоценности, оставшиеся от отца. Она собиралась менять их на хлеб. На следующее утро Таня ушла. Больше я её никогда не видела».

               Таня пошла к бабушкиной племяннице Евдокии Петровне Арсеньевой, которая жила в коммунальной квартире на улице Пролетарской диктатуры (дом № 1а, комната № 3). С собой Таня прихватила стоявшую у них дома палехскую шкатулку, в которой хранились мамина свадебная фата, венчальные свечи и шесть свидетельств о смерти. В то время она отрабатывала на заводе по полторы смены без отдыха и, уходя на работу, отправляла девочку на улицу. Таня к тому моменту была уже окончательно истощена и, несмотря на то, что уже стоял май, как и все ленинградцы, страдавшие дистрофией, она ощущала озноб и ходила в зимней одежде. Нередко случалось, что, вернувшись домой, Евдокия заставала Таню спящей прямо на лестнице.

                Евдокия оформила Таню в детский дом № 48, Смольнинского района, который готовился тогда к эвакуации в Шатковский район Горьковской области, что был в 1 300 километрах от Ленинграда. Эшелон, в котором находились ленинградские дети, неоднократно попадал под бомбёжки, и только в августе 1942 года прибыл, наконец, в село Красный бор, расположенное в 25 километрах от Понетаевки. Несмотря на то, что все 125 детей были физически истощены, инфекционно больных среди них было только пятеро. Таня была единственным ребёнком, который был болен туберкулёзом, из-за чего её не допускали к другим детям, и единственным человеком, который с ней общался, была приставленная к ней медсестра Нина Михайловна Серёдкина. Она делала всё, чтобы облегчить Танины страдания и ей это в какой-то степени удалось: через некоторое время Таня могла ходить на костылях, а позже передвигалась, держась руками за стенку.

               Но здоровье Тани было настолько подорвано, что в начале марта 1944 года её перевезли в дом инвалидов в селе Понетаевка, что было в 25 километрах от Красного Бора. Там туберкулёз стал прогрессировать, и через два месяца – 24 мая Таню перевели в инфекционное отделение Шатковской районной больницы, где за ней до последнего дня ухаживала санитарка Анна Михайловна Журкина: «Я хорошо помню эту девочку. Худенькое личико, широко открытые глаза. День и ночь я не отходила от Танечки, но болезнь была неумолима, и она вырвала её из моих рук. Я не могу без слёз вспоминать это».

               Прогрессирующие дистрофия, цинга, нервное потрясение и костный туберкулёз, которым Таня переболела в раннем детстве,окончательно подорвали её здоровье, и 1 июля 1944, в возрасте 14 с половиной лет, Таня Савичева умерла от туберкулёза кишечника (по другой версии, это был энцефалит). Она стала единственной умершей из всех прибывших тогда детей детского дома № 48. Перед смертью её часто мучили головные боли, а в последние дни она ослепла. 

               В тот же день Таню, как безродную, похоронил на местном кладбище больничный конюх, и Журкина, с того же года, стала ухаживать и за Таниной могилой.

              Во второй половине 2000-х годов поднимался вопрос о перезахоронении останков Тани на Пискарёвском кладбище, но Нина Савичева тогда же завещала, чтобы могилу Тани не трогали. 

              В Санкт-Петербурге, по адресу 2-я линия Васильевского острова, дом 13 (доходный дом В. Ф. Громова) на доме и во дворе, где жила Таня Савичева, установлены мемориальные доски. История этой девочки и её семьи, как нельзя лучше, обрисовывает картину тех лет и истории тысяч семей блокадников.

Выжить любой ценой

               По решению бюро горкома ВКП и Ленгорисполкома было организовано дополнительное лечебное питание по повышенным нормам в специальных стационарах, созданных при заводах и фабриках, а также, в 105 городских столовых. Стационары функционировали с 1 января до 1 мая 1942 года и обслужили 60 000 человек. С конца апреля 1942 года по решению Ленгорисполкома сеть столовых усиленного питания была расширена.

              По решению горисполкома, с января 1942 года в городе открываются новые детские дома. За 5 месяцев в Ленинграде было организовано 85 детских домов, принявших 30 000 детей, оставшихся без родителей. Матери и бабушки отдавали свою пайку хлеба малышам и погибали от истощения.

              В первом полугодии 1942 года стационары, а затем, столовые усиленного питания сыграли огромную роль в борьбе с недоеданием населения Ленинграда, восстановлении сил и здоровья значительного числа больных, что спасло тысячи ленинградцев от гибели. Об этом свидетельствуют многочисленные отзывы самих блокадников и данные поликлиник.

              Во втором полугодии 1942 года, для преодоления последствий голода было госпитализировано: в октябре – 12 699 больных, в ноябре – 14 738 больных, нуждавшихся в усиленном питании.

             5 февраля 1942 года в Городском Комитете был создан сельскохозяйственный отдел, в задачу которого входило создание вокруг Ленинграда системы сельскохозяйственных предприятий для снабжения города овощами; при исполкомах районных Советов были созданы земельные отделы. Всего весной 1942 года было создано 633 подсобных хозяйства и 1 468 объединений огородников. Весной было засеяно около 10 000 га: 5 833 га земель подсобных хозяйств предприятий, 2 200 га совхозных земель и 1 784 га индивидуальных огородников.

             Осенью с этих участков было собрано 76 000 тонн овощей и картофеля. На предприятиях продукция подсобных хозяйств направлялась для улучшения питания своих работников, но не более дополнительных 300 грамм овощей в день на рабочую карточку. Всё остальное надлежало сдать государству для централизованного распределения. Осенью 1943 года собранный урожай овощей и картофеля составил 135 000 тонн. Из них в совхозах и подсобных хозяйствах было собрано 75 000 тонн, индивидуальные огородники собрали 60 000 тонн.

             29 марта 1942 года в Ленинград прибыл из Псковской и Новгородской областей партизанский обоз с продовольствием для жителей города. Событие имело огромное воодушевляющее значение и продемонстрировало неспособность противника контролировать тыл своих войск, и возможность деблокирования города регулярной Красной армией, раз это удалось сделать партизанам.

             Весной 1942 года, в связи с потеплением и улучшением питания, значительно сократилось количество внезапных смертей на улицах города. Так, если в феврале на улицах города было подобрано около 7 000 трупов, то в апреле – примерно, 600, а в мае – 50 трупов. При довоенной смертности в 3 000 человек, в январе - феврале 1942 года в городе умирали ежемесячно, примерно, 130 000 человек, в марте умерло 100 000 человек, в мае – 50 000 человек, в июле – 25 000 человек, в сентябре – 7 000 человек. Всего же, согласно последним исследованиям, за первый, самый тяжёлый год блокады, погибли приблизительно 780 000 ленинградцев.

              В марте 1942 года всё трудоспособное население вышло на очистку города от мусора. В апреле - мае 1942 года произошло дальнейшее улучшение условий жизни населения: началось восстановление коммунального хозяйства. Возобновилась работа многих предприятий. Для заготовки топлива на зиму происходила рубка леса и добыча торфа в пригородных территориях, также, в самом Ленинграде было снесено около 7 000 деревянных домов, пущенных на дрова.

               Весной 1942 года городские власти распорядились убрать с улиц стоявшие троллейбусы. Своим ходом машины идти не могли, пришлось организовывать буксировку.

               8 марта впервые было дано напряжение в сеть. Началось восстановление трамвайного хозяйства города, пущен грузовой трамвай.

               Вследствие голода у жителей Ленинграда развивалась дистрофия. В конце марта 1942 года вспыхнула эпидемия холеры, брюшного тифа, сыпного тифа, но за счёт профессионализма и высокой квалификации медиков вспышка была сведена к минимуму за короткое время.

               В апреле - мае 1942 года немецкое командование в ходе операции «Айсштосс» безуспешно попыталось уничтожить стоящие на Неве корабли Балтийского флота.

               К лету руководство фашистской Германии приняло решение активизировать боевые действия на Ленинградском фронте, и в первую очередь, усилить артиллерийские обстрелы и бомбардировки города. Вокруг Ленинграда были развернуты новые артиллерийские батареи. В это время Ленинград превращается в мощный укреплённый район. Было создано 110 крупных узлов обороны, оборудовались многие тысячи километров траншей, ходов сообщений и других инженерных сооружений. Была налажена разведка и маскировка позиций.

     Победа

 

              27 января 1944 года войска Ленинградского, Волховского и 2-го Прибалтийского фронтов победно провели Ленинградско-Новгородскую стратегическую наступательную операцию и разгромили красносельско-ропшинскую группировку вермахта. Операцию называли романтично – «Январский гром». Это была настоящая победная весна среди суровой зимы! Гитлеровцев окончательно отбросили от стен города Ленина. В тот вечер тысячи людей нашли в себе силы, чтобы выйти на улицы, когда ленинградское небо расцветили вспышки салюта. Это воспринималось, как чудо. В глазах у людей появилась надежда…

              Позади – 872 дня смертельной опасности. Впереди – возрождение. Измождённый, обессиленный город расцвёл среди зимы.
Несколько тысяч человек умерли от последствий голода уже после снятия блокады. Врачи далеко не сразу научились ухаживать за голодавшими людьми. Были случаи, когда они умирали, получив большое количество качественной пищи, которая для истощённого организма оказывалась, по существу, ядом.

              Во время блокады Ленинград постоянно подвергался артобстрелам, которых было особенно много в сентябре и октябре 1941 года. Авиация совершала по несколько налётов в день – в начале и в конце рабочего дня. Всего за время блокады на Ленинград было выпущено 150 000 снарядов и сброшено больше 107 000 зажигательных и фугасных бомб. Снарядами было разрушено 3 000 зданий, а повреждено больше 7 000. Около тысячи предприятий были выведены из строя. Для защиты от артобстрелов ленинградцы возводили оборонительные сооружения. Жители города построили больше 4 000 дотов и дзотов, оборудовали в зданиях 22 000 огневых точек, возвели на улицах 35 километров баррикад и противотанковых препятствий.

              Даже после снятия блокады немецкие и финские войска в течение полугода осаждали Ленинград. Выборгская и Свирско-Петрозаводская наступательные операции советских войск при поддержке Балтийского флота позволили освободить Выборг и Петрозаводск, окончательно отбросив противника от Ленинграда. В результате операций советские войска продвинулось в западном и юго-западном направлении на 110 - 250 км, и Ленинградская область была освобождена от вражеской оккупации.

              Общие потери Ленинградского (Северного) и Волховского фронтов убитыми, ранеными и пропавшими без вести за все время битвы за Ленинград с июля 1941 по август 1944 года составили более 1 000 000 человек. Как отмечает американский политический философ Майкл Уолцер, «в осаде Ленинграда погибло больше мирных жителей, чем в аду Гамбурга, Дрездена, Токио, Хиросимы и Нагасаки, вместе взятых». О потерях мирного населения Ленинграда у историков, до сих пор, нет единого мнения. В 1945 году на Нюрнбергском процессе было объявлено, что жертвами блокады стали 649 000 человек, однако, современные историки считают, что в действительности эта цифра составила не менее 1 500 000 (!!!) человек. Только 3% смертей приходятся на фашистские артобстрелы и бомбежки, остальные 97% погибли от голода..

Мы никогда этого не забудем…

               Северная столица стала для всей страны примером мужества. Ни одному городу не довелось выдержать столь жестокую и продолжительную осаду и остаться неприступным. Ни один город не принёс для победы такую жертву. Нет в России большей святыни, чем камни Пискаревского кладбища. Там покоятся 500 000 блокадников.

               Также, тела многих погибших ленинградцев были кремированы в печах кирпичного завода, находившегося на территории нынешнего Московского парка Победы. На территории парка построена часовня и установлен памятник «Вагонетка» – один из самых страшных памятников Петербурга. На таких вагонетках вывозили в близлежащие карьеры после сожжения в печах завода прах погибших.

                Серафимовское кладбище, также, было местом массового захоронения ленинградцев, погибших и умерших во время блокады Ленинграда. В 1941 - 1944 годы здесь было похоронено более 100 000 человек. Умерших хоронили, практически, на всех кладбищах города (Волковском, Красненьком и других). 

               Огромный ущерб был нанесён историческим зданиям и памятникам Ленинграда. Он мог бы быть ещё бо́льшим, если бы не были предприняты весьма эффективные меры по их маскировке. Некоторые памятники, например, памятник Петру I и памятник Ленину у Финляндского вокзала, были спрятаны под мешками с песком и фанерными щитами. Был разрушен и сгорел Павловский дворец, в парке которого было вырублено около 70 000 деревьев. Знаменитая Янтарная комната, подаренная Петру I королём Пруссии, была целиком вывезена немцами и судьба её, до сих пор, остаётся неизвестной.

               Невосполнимым для исторической памяти народа оказалось, практически, полное уничтожение считавшегося одним из самых красивых в Европе кладбища Свято-Троицкой Приморской мужской пустыни, на котором были захоронены многие петербуржцы, чьи имена вошли в историю государства.

               В Ленинграде существовал Всесоюзный институт растениеводства, обладавший и обладающий гигантским семенным фондом. Из всего селекционного фонда ленинградского института, содержавшего несколько тонн уникальных зерновых культур, не было тронуто ни одного зерна. 28 сотрудников института умерли от голода, но сохранили материалы, способные помочь послевоенному восстановлению сельского хозяйства.

               Печать блокады навсегда осталась на облике города, который ныне снова носит своё первое имя – Санкт-Петербург. Но слово «Ленинград» даже много лет спустя будут повторять русские люди – с болью и любовью. Да, мы победили! Но эта победа досталась нам очень большой ценой…